понедельник, 10 октября 2005
Невесело и занудно проводить зимние вечера в стране объективной реальности, сидя в омертвелой кухне поздним временем трудового дня, когда граждане спят, словно заткнувшиеся фонари в задушевных поселках Сибири. Свет горит гнусно-желто, огонь страстей кипит в молодом яростном теле, которое словно просится на вертел, или под танк, - но все мертво в этом мире для порочных бездельников, которые принуждены геморроидально располагаться на табуретках, раскачиваясь взад-вперед в ожидании перспектив.
Двое из них, выкуривая четвертую сигарету за последнее время, прихлебывали рыжий чай и смотрели друг другу в глаза, забавляясь увиденным. За окном чернота зияла красным сигналом. Но нет - это был не флэт, то была всего лишь кухня с бабушками в задних отсеках квартиры, развлечений не предвиделось в эту ночь, и можно было только во снах и грезах черпать реальность дырявым ковшом - жизнь погибала в лишних людях, воскресая на стройках, заводах, взводах и райкомах.
- Я хочу веществ внутрь, - сказал один из молодых людей, качнувшись на табуретке. Он был насмешлив и оптимистичен, прокуренные глаза лукаво глядели в чай. - Поищи чего-нибудь такого.
читать дальше
Второй друг молча встал, мучительно осмотрел свое белое тело внутри рубашки, с удовольствием отметив взрослое оволосение груди и осоловело направился к шкафу.
- Я хочу на вечеринку, - сказал он.
- А, - ответил ему друг, безнадежно уставившись на телефон, - никаких вечеринок нет. Давай лучше проведем викторину: "влияние химических веществ на организм человека".
- Это интересная викторина, - ответил другой. - Но я бы с большим удовольствием провел бы сейчас исследование на тему: "влияние опиатов на организм человека" или же "влияние галлюциногенов на организм человека".
- Это банально. Гораздо лучше изучать вещества, еще не исследованные в достаточной мере. Наука нам спасибо скажет.
- Я не знаю, что она нам скажет, но это опасно.
- Опасности щекочут нервы. Вперед!
Они оба подошли к шкафу и открыли его, вытащив ящичек с семейными лекарствами. Отдельные старые таблетки пожелтело валялись на дне, переживая свою золотую осень.
- Итак, посмотрим, - сказал один из них, предвкушая разнообразные эффекты. - Что здесь есть… Посмотрим по порядку… Верошпирон… Что это такое?
- Я не знаю. - сказал ему друг. - Это то ли мочепускательное, то ли от давления.
- Не подходит… Панангин?
- Не знаю.
- Папаверин?
- Это опиат, но не имеющий наркотического эффекта. По-моему, он расширяет сосуды.
- Отлично! - сказал первый друг. - Для начала примем его. Начнем с пяти.
Он вынул десять таблеток, и друзья немедленно их съели, перемалывая зубами жесткий субстрат лекарства. На вкус оно было не очень мерзким.
- Запьем, - сказал один из них, и они начали быстро пить чай, ликвидируя остатки папаверина из своих зубов.
- Ну вот и все.
Пять минут они молчали, глядя прямо перед собой. Тело почти не реагировало, химия, по всей видимости, оказалась слабее. Наконец один из друзей сожалеюще развел руками сокрушенно промолвил:
- Не пойдет! Еще по пять!
Папаверин был немедленно доеден, и пустая пачка обиженно смотрела на людей, стремящихся жить.
- Ага! - зарычал один друг, подпрыгнув вдруг к потолку, оскалив свой рот наподобие пасти.
- Ага! - попытался повторить его жест другой, но поскользнулся, упал на паркет и вдруг начал быстро чесаться по всей протяженности своего тела семенящими движениями пальцев.
- Да-да, - согласился первый друг, онанируя ногтями шею и грудь. - Особенно вот здесь.
- А тепло внутри…
- Ой! - вдруг вскричал друг. - Затылок…
- Верно.
Все еще почесываясь, они подошли к ящику с лекарствами и снова склонились над ним, словно надеясь на лучшее в этом худшем из миров, потом стали извлекать новые блестящие этикетки с именами лекарств - но мозги уже не могли рассуждать трезво, в тела друзей прочно и основательно вселялся болезненный задор, и они со смехом обсуждали дальнейшие варианты.
- Я предлагаю, - торжественно сказал один, - что теперь я употреблю одно неизвестное лекарство, а ты - другое…
- Хорошо.
- Вот эти две упаковки… Это у нас… А, какая разница. И это. Сперва по три.
- Очень хорошо, - пробормотал другой, нервно почесывая срамные места.
Они съели таблетки, допив остатки чая, и, успокоенные, свалились задницами на табуреты, пытаясь настроиться на лирический лад.
- Вот мы откроем новый наркотик… - говорил один друг, упершись руками в колени. - Поедем на Запад, запатентуем… Станем миллионерами… Поедем на Гавайи… Ой!
- Что такое? - быстро спросил друг. Один из друзей мучительно свалился под стол, напряженно схватившись за живот. Он бешено смеялся, постанывая.
- В чем дело?
- По-моему, вот это… Именно это и есть мочепускательное…
- Да? - испуганно проговорил другой.
Первый друг пулей вылетел из кухни в туалет, потом обратно, потом обратно и так далее, пока приступ не кончился. В то время как он все это делал, второго тошнило с балкона 12-го этажа прямо на сверкающий ночной город. Скорее всего он съел рвотное.
- Чего же делать? - кричал первый по дороге к облегчающему источнику.
- Не знаю…
Через полчаса все было кончено. Они сидели друг перед другом, смеялись покрасневшими лицами, попивая чай.
- Все это не правильно, - наконец сказал один. - Необходимо съесть чего-нибудь психотропного. Я знаю: это квадратные упаковки с оранжевой чертой.
Они доползли до ящика, корчась в животных болях. Один из них вынул две пачки с таблетками.
- Вот… Тазепам… Замечательно успокаивает нервы… То, что нам нужно… Пипольфен… Усиливает эффект… Это проверенные, замечательные колеса. По пять каждого…
- Давай.
Дрожащие пальцы неторопливо отсчитывали таблетки - белые и синие. Зубы болели от твердых предметов, как у детей после шоколадок. И все-таки организм принял новую дозу, которая последовала в желудок, готовясь атаковать кровь и мозг.
- Вот так, - многозначительно сказал один из друзей, когда они расслабленно уселись на табуреты, готовые к новым ударам тяжелой судьбы.
- Неужели и сейчас нам не повезет? - сказал второй, добрым взглядом рассматривая трещину в потолке. - Как мне хорошо…
- Ага… - умиротворенно порадовался первый друг, облокотив голову об стенку.
- Аааа, - забился первый друг в блаженных сетях кайфа. - Мы летим вверх и вперед…
- Вверх и вперед… - повторял за ним его друг.
- И вдруг - бамц!
Он упал на пол. Что такое, что такое, что происходит, где Марья Ивановна, где Кочубей… Его друг удалялся от него вдаль тысячами смыслов и видений, вечность в виде большой белой крысы уселась у него на носу. По паркету забегали мраморные слоники, в голове методично пульсировала кровь. Его друг начал чернеть.
- Что ты делаешь? - с пола спросил его первый друг. Другой же чернел и покрывался щупальцами. Потом он поднял рукав своей руки - она вся почернела и стала сухой, словно щепка. Он схватился за нее другой рукой - и она отвалилась на пол, легко переломившись с треском.
- Конец руке, - сказал он. - Теперь я точно не пойду в армию.
- А как же рука?
- Вырастет новая.
Полчаса прошло вне времени, когда они наконец открыли глаза и посмотрели друг на друга - все было нормально, зрачки точно желтки растеклись по всей поверхности глазных яблок, они выпирали из-под век, подрагивая на ресницах: бледность сияла на лицах, но душе было смешно.
- Так где же твоя рука? А? - спросил друг своего друга. - Так это был глюк?
Они рассмеялись, в такт вибрируя дрожащими пальцами.
- Да, - серьезно ответил другой друг. - Это был глюк.
- А вообще вот эти последние средства…
- Ничего. Я пойду спать.
-До свиданья.
Первый друг проводил второго до двери, чтоб он отправился на свой этаж ночевать и продолжать жить в грезах, пока нам осталось хотя бы это. Он закрыл дверь и чмокнул ключом, поворачивая его в замке. Петухи еще не пели, но было уже рано, духовно пустой дом тревожно готовился к новому трудовому дню.
Друг отошел от двери, путаясь мыслями и чувствами. Дрожь пробила его насквозь - он не смог бы спать, чтобы отдохнуть от экспериментов над собственной жизнью.
- Я приму снотворное! - решил он, выискивая радедорм среди россыпей химической помощи человеку в минуты плохого настроения.
- Все это несерьезно! - громко усмехнулся он, заглатывая пачку внутрь себя. - Завтра я высплюсь хотя бы нормально… Химия все-таки не страшна человеку как носителю духовной силы…
Он пошел вперед к своей кровати, тупо осознав, что на мгновение стал совершенно нормальным, готовым к новым путешествиям во славу разума.
Но не дойдя и двух шагов до туалета он умер, упав на безмозглый паркет, и воскрес только в день Страшного Суда.
1984 Егор Радов
-
-
19.10.2005 в 00:42и мне яду! но побольше-побольше!!!